«У НАС ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР, НО ЕСТЬ БОЛЬШАЯ ДОЛЯ МОНАРХИИ...»
Театр – это основная и главная культурная артерия региона. Совсем недавно ledokoli.ru встретились с Сергеем Вениаминовичем Осинцевым – руководителем и идейным вдохновителем Большого Тюменского драматического театра. Узнали о предстоящих премьерах, существующих традициях, о трудностях и достижениях главного культурного центра области.
Фото - Натальи Казариной
Фото - Натальи Казариной
Сергей Вениаминович, расскажите о своей театральной карьере – это была детская мечта или осознанный выбор?
Конкретно о театральной карьере я с детства не мечтал. Просто с детства хотелось работать в какой-то публичной сфере: радио, телевидение, возможно сцена. Даже ближе была эстрада, чем драматический театр.
Моя бабушка, у которой я жил до 12 лет, с детства направляла меня в художественную самодеятельность в качестве чтеца – художественное слово, смотр художественной самодеятельности. И там я читал стихи, был ведущим разных мероприятий в школе. Мне это было очень интересно, я даже хотел уехать в Москву поступать в Институт кинематографии или же в Питер - в какой-нибудь театральный институт.
Но родители мои были против. Они говорили о том, что нужно нормальную профессию получать – нужно быть либо бухгалтером, либо медиком. Говорили: «Поедешь в Москву, ты там умрёшь с голоду.» Но желание выступать на сцене у меня было всегда. Я никогда не был в театральных кружках, никогда не занимался художественной самодеятельностью (кроме чтения стихов). И однажды я провалил экзамены в медицинский институт
Вы поступали в медицинский? Расскажите подробней, я думаю, что многие Ваши поклонники не знают о таком факте в вашей карьере?
Так как я с детства был больной ребёнок и половину детства провёл в больницах, то интерес к медицине у меня был всегда. Ещё у меня было такое хобби - я знакомился с молоденькими медсёстрами. В общем моя тяга к медицине была сопрежена с личным интересом. И даже моя первая любовь была с медициной связана, а в школе у нас были шефы – Институт Краевой Инфекционной Патологии. Получается, что у меня это в жизни параллельно существовало. И даже целый год после школы я отработал в этом Институте препаратором. Ездил на север - исследовал людей на описторхоз, цельмонелёз, биогельминтозы. В общем я человек подкованный в этом плане. Я теперь знаю: какую рыбу надо есть, какую не надо. И с тех пор не ем оленину, насмотрелся тогда ужасов.
В общем нельзя оленину есть?
Сырую точно нельзя, можно только термически обработанную. Потому что там 100% биогельминтозы и описторхоз. Вот такой небольшой экскурс в медицину.
Конкретно о театральной карьере я с детства не мечтал. Просто с детства хотелось работать в какой-то публичной сфере: радио, телевидение, возможно сцена. Даже ближе была эстрада, чем драматический театр.
Моя бабушка, у которой я жил до 12 лет, с детства направляла меня в художественную самодеятельность в качестве чтеца – художественное слово, смотр художественной самодеятельности. И там я читал стихи, был ведущим разных мероприятий в школе. Мне это было очень интересно, я даже хотел уехать в Москву поступать в Институт кинематографии или же в Питер - в какой-нибудь театральный институт.
Но родители мои были против. Они говорили о том, что нужно нормальную профессию получать – нужно быть либо бухгалтером, либо медиком. Говорили: «Поедешь в Москву, ты там умрёшь с голоду.» Но желание выступать на сцене у меня было всегда. Я никогда не был в театральных кружках, никогда не занимался художественной самодеятельностью (кроме чтения стихов). И однажды я провалил экзамены в медицинский институт
Вы поступали в медицинский? Расскажите подробней, я думаю, что многие Ваши поклонники не знают о таком факте в вашей карьере?
Так как я с детства был больной ребёнок и половину детства провёл в больницах, то интерес к медицине у меня был всегда. Ещё у меня было такое хобби - я знакомился с молоденькими медсёстрами. В общем моя тяга к медицине была сопрежена с личным интересом. И даже моя первая любовь была с медициной связана, а в школе у нас были шефы – Институт Краевой Инфекционной Патологии. Получается, что у меня это в жизни параллельно существовало. И даже целый год после школы я отработал в этом Институте препаратором. Ездил на север - исследовал людей на описторхоз, цельмонелёз, биогельминтозы. В общем я человек подкованный в этом плане. Я теперь знаю: какую рыбу надо есть, какую не надо. И с тех пор не ем оленину, насмотрелся тогда ужасов.
В общем нельзя оленину есть?
Сырую точно нельзя, можно только термически обработанную. Потому что там 100% биогельминтозы и описторхоз. Вот такой небольшой экскурс в медицину.
Фото - Натальи Казариной
Ну вот, вернёмся к моему пути. Так как в школе учился я плохо: по химии у меня была тройка, по биологии была четвёрка, а по геометрии кол. Я очень тяжело учился в школе. Хотя выезжал за счёт каких-то своих творческих способностей и мне всегда ставили хорошие отметки по литературе и иностранному языку. Если честно, то я с трудом закончил школу, меня после восьмого не хотели переводить в девятый. Родители ходили уговаривали педагогов, ведь реальный кол по геометрии был. У меня видимо нет пространственного мышления, я вообще все эти фигуры не понимаю.
Но тем не менее, когда я учился в институте, то математику сдал на пять. Наверно надо было подождать какое-то время, чтобы это всё усвоилось.
И вот я провалил экзамены в Медицинский институт, шёл по улице и увидел плакат, что набирают на отделение театра кукол в училище искусств (сейчас это колледж). Я обрадовался, что наконец-то что-то театральное есть в Тюмени. Пришёл туда и говорю: «Я хочу поступить».
А мне отвечают: «Это объявление прошлого года. В этом году мы на артистов драмы набираем». И всё, я решил, что буду поступать. Для этого учил басню, прозу, песни, стихи и пришёл поступать.
Набирал курс тогда Александр Михайлович Цодиков - главный режиссёр тогда. И вторым педагогом был Евгений Анатольевич Плавинский - который очень долгое время был художественным руководителем Тюменского драматического театра.
Считаю, что мне повезло, я учился сразу у двух мастеров. Один из школы представления - Плавинский, а Цодиков - был от школы глубокого проживания, психологической школы. И это мне дало возможность во всех направлениях развиваться. Я считаю, что в те времена Тюменское училище искусств выпускало очень хороших актёров. Набор был раз в четыре года, педагоги очень профессиональные. Тогда на волне приближающейся перестройки, появилась новая волна педагогов, рассказывающих то, что до этого было запрещено рассказывать. Прекрасные сёстры Сайчук у нас были - одна преподавала зарубежную литературу и зарубежное искусство. И это была просто какая-то фантастика.
То есть у Вас самые положительные воспоминания о студенчестве, студенческой жизни?
Да, у меня самые восхитительные воспоминания. Мне кажется, что это была очень хорошая школа.
Закончив училище (хотя, мы учились при театре) у нас не получилось остаться в Тюменском драматическом театре. Тогда начались какие-то перемены в управлении театром, Цодиков ушёл и мы дружно все поехали по стране показываться в разные театры. И театр, который нас четверых очень хорошо принял - был в городе Лысьва, в Пермском крае.
Там, в Лысьвинском театре, я отработал три года вместе со своей женой. У меня было около 30 главных ролей за эти три года. Это был маленький городской театр – очень семейный, очень настоящий. Так как город маленький, то там нужно выпускать очень много премьер. Поэтому работы было очень много.
Но тем не менее, когда я учился в институте, то математику сдал на пять. Наверно надо было подождать какое-то время, чтобы это всё усвоилось.
И вот я провалил экзамены в Медицинский институт, шёл по улице и увидел плакат, что набирают на отделение театра кукол в училище искусств (сейчас это колледж). Я обрадовался, что наконец-то что-то театральное есть в Тюмени. Пришёл туда и говорю: «Я хочу поступить».
А мне отвечают: «Это объявление прошлого года. В этом году мы на артистов драмы набираем». И всё, я решил, что буду поступать. Для этого учил басню, прозу, песни, стихи и пришёл поступать.
Набирал курс тогда Александр Михайлович Цодиков - главный режиссёр тогда. И вторым педагогом был Евгений Анатольевич Плавинский - который очень долгое время был художественным руководителем Тюменского драматического театра.
Считаю, что мне повезло, я учился сразу у двух мастеров. Один из школы представления - Плавинский, а Цодиков - был от школы глубокого проживания, психологической школы. И это мне дало возможность во всех направлениях развиваться. Я считаю, что в те времена Тюменское училище искусств выпускало очень хороших актёров. Набор был раз в четыре года, педагоги очень профессиональные. Тогда на волне приближающейся перестройки, появилась новая волна педагогов, рассказывающих то, что до этого было запрещено рассказывать. Прекрасные сёстры Сайчук у нас были - одна преподавала зарубежную литературу и зарубежное искусство. И это была просто какая-то фантастика.
То есть у Вас самые положительные воспоминания о студенчестве, студенческой жизни?
Да, у меня самые восхитительные воспоминания. Мне кажется, что это была очень хорошая школа.
Закончив училище (хотя, мы учились при театре) у нас не получилось остаться в Тюменском драматическом театре. Тогда начались какие-то перемены в управлении театром, Цодиков ушёл и мы дружно все поехали по стране показываться в разные театры. И театр, который нас четверых очень хорошо принял - был в городе Лысьва, в Пермском крае.
Там, в Лысьвинском театре, я отработал три года вместе со своей женой. У меня было около 30 главных ролей за эти три года. Это был маленький городской театр – очень семейный, очень настоящий. Так как город маленький, то там нужно выпускать очень много премьер. Поэтому работы было очень много.
Фото - Натальи Казариной
А какие-то контакты поддерживаете сейчас с ними?
Да, естественно. У меня очень тёплые с ними отношения. Для меня это был первый театр, где я всерьёз как артист работал. Хотя здесь, когда мы были студентами, то очень много участвовали в массовке спектаклей и работали монтировщиками. Тогда это было принято. Степендия была 30 рублей, а хотелось самостоятельности. И мы с друзьями пошли работать машинистами сцены (это те, кто собирают декорации на сцене) и у нас была зарплата 70 рублей. В общем на 100 рублей в месяц - мы жили как короли.
По тем временам мы ездили на такси, курили дорогие сигареты (тогда были проблемы с сигаретами – их можно было купить либо у цыган, либо какие-то дешёвые, ну либо очень дорогие «Marllboro» - за 15 рублей пачка). И при этом мы ходили в ресторан «Турист» (раньше такой был) на комплексные обеды. Мы много могли себе позволить. Сейчас надо наверно тысяч 100 получать, чтобы был примерно такой же уровень.
В Лысьве мы очень прекрасно отработали, но наступает какой-то период, что нужно развиваться и мы уехали в Великий Новгород. Нас позвал туда наш Мастер Цодиков Александр Михайлович. И там мы проработали в театре им. Достоевского 1,5 года. Ничего плохого сказать не могу о большинстве актёров, но в целом, труппа там была очень сложная.
Новгород сам по себе город очень самостийный был всегда. И они, даже в древние-древние времена, когда правили князья, князей выгоняли. Не нравится им князь – они соберут вече и выгонят его, назначат другого. Вот они так живут, такая у них внутренняя демократия всегда была.
А если им не нравится главный режиссёр – они соберутся и «сожрут» его. И это, по тем временам, был сложный театр, в котором периодически «жрали» режиссёров – извините за такой сленг.
И тогда даже Союз театральных деятелей ругался с ними. И мы попали туда, в такой сложный период. Ещё и труппа была взрослая (средний возраст 40 лет). А мы приехали – нам всем по двадцать с небольшим. И часть труппы восприняла нас очень болезненно – как конкурентов, что мы будем играть их роли. Поэтому мы проработали там всего 1,5 года и уехали.
Поехали, хотели направиться в Курган работать, но я решил домой заехать – показаться в театр. Здесь оказался Алексей Иванович Ларичев. О нём я раньше очень много слышал (тогда был один из самых молодых режиссёров). Я ему показался и он сказал: «Возьму!»
И с тех пор, мы с женой стали работать в этом театре. Ролей главных не уменьшилось, а с каждым годом становилось всё больше. И мы практически 13 лет проработали с Ларичевым. Я переиграл очень большое колличество хорошего репертуара, хороших спектаклей, которые для меня очень важны, это: «Гарольд и Мод», «Эквус», «Чума на оба ваших дома». Считаю это золотым репертуаром, который давал мне возможность развиваться. А со временем, постепенно - мы переехали в новое здание. Получилось так, что меня назначили директором.
Да, естественно. У меня очень тёплые с ними отношения. Для меня это был первый театр, где я всерьёз как артист работал. Хотя здесь, когда мы были студентами, то очень много участвовали в массовке спектаклей и работали монтировщиками. Тогда это было принято. Степендия была 30 рублей, а хотелось самостоятельности. И мы с друзьями пошли работать машинистами сцены (это те, кто собирают декорации на сцене) и у нас была зарплата 70 рублей. В общем на 100 рублей в месяц - мы жили как короли.
По тем временам мы ездили на такси, курили дорогие сигареты (тогда были проблемы с сигаретами – их можно было купить либо у цыган, либо какие-то дешёвые, ну либо очень дорогие «Marllboro» - за 15 рублей пачка). И при этом мы ходили в ресторан «Турист» (раньше такой был) на комплексные обеды. Мы много могли себе позволить. Сейчас надо наверно тысяч 100 получать, чтобы был примерно такой же уровень.
В Лысьве мы очень прекрасно отработали, но наступает какой-то период, что нужно развиваться и мы уехали в Великий Новгород. Нас позвал туда наш Мастер Цодиков Александр Михайлович. И там мы проработали в театре им. Достоевского 1,5 года. Ничего плохого сказать не могу о большинстве актёров, но в целом, труппа там была очень сложная.
Новгород сам по себе город очень самостийный был всегда. И они, даже в древние-древние времена, когда правили князья, князей выгоняли. Не нравится им князь – они соберут вече и выгонят его, назначат другого. Вот они так живут, такая у них внутренняя демократия всегда была.
А если им не нравится главный режиссёр – они соберутся и «сожрут» его. И это, по тем временам, был сложный театр, в котором периодически «жрали» режиссёров – извините за такой сленг.
И тогда даже Союз театральных деятелей ругался с ними. И мы попали туда, в такой сложный период. Ещё и труппа была взрослая (средний возраст 40 лет). А мы приехали – нам всем по двадцать с небольшим. И часть труппы восприняла нас очень болезненно – как конкурентов, что мы будем играть их роли. Поэтому мы проработали там всего 1,5 года и уехали.
Поехали, хотели направиться в Курган работать, но я решил домой заехать – показаться в театр. Здесь оказался Алексей Иванович Ларичев. О нём я раньше очень много слышал (тогда был один из самых молодых режиссёров). Я ему показался и он сказал: «Возьму!»
И с тех пор, мы с женой стали работать в этом театре. Ролей главных не уменьшилось, а с каждым годом становилось всё больше. И мы практически 13 лет проработали с Ларичевым. Я переиграл очень большое колличество хорошего репертуара, хороших спектаклей, которые для меня очень важны, это: «Гарольд и Мод», «Эквус», «Чума на оба ваших дома». Считаю это золотым репертуаром, который давал мне возможность развиваться. А со временем, постепенно - мы переехали в новое здание. Получилось так, что меня назначили директором.
А как творческому человеку переключиться на административную работу?
У меня это было органично. Я всегда работал на двух работах: я работал в театре и параллельно у меня была совсем другая жизнь - работа на радио, на радиостанции «Европа плюс» Тюмень. Я там был директором программ, ведущим, потом сопродюссером, в общем там довольно активно занимался менеджерской деятельностью. Так как я работал в театре, то эфиры на радио мог вести либо утром, либо ночью. Мы там делали очень много разных интересных мероприятий. Потом мы открыли радиостанцию «Красная Армия» - тем составом, который был на «Европе плюс», мы её разрабатывали создавали с Владимиром Александровичем Богоделовым (который тогда был генеральным директором). В общем жизнь активная была на радио, было очень много поклонников, а театр всегда был такой отдушиной (с точки зрения творчества), я там просто репетировал и играл.
Потом мы стали продюссировать театр «Европа» Дмитрия Ефимова - и это вообще был такой настоящий большой опыт продюссирования. На сегодняшний день этот театр один из самых успешных в стране. По сути самодеятельный театр, который собирает огромные залы. Вот сейчас у нас идёт «Парфюмер» - и уже нет ни одного свободного места, при достаточно высокой цене на билет. Я считаю, что это огромный успех. Вот сдвинуть с мёртвой точки гастрольную деятельность этого теата – это было бы замечательно. Коллектив «Европы» огромен – 70 человек. Поэтому вывозить его куда-то очень сложно и затратно.
А у вашего театра как обстоят дела с гастрольной деятельностью?
Наш театр ездит на гастроли, потому что мы государственное учреждение. Если наш театр сравнивать с театром «Европа» (которым я как директор уже не руковожу, но всё равно принимаю участие в их деятельности – в разработке проектов, которые они делают) - то их сложно возить, потому что у них нет государственного обеспечения. А мы всё-таки государственный театр, нам вделяют деньги на гастроли по России. Пусть не самые большие, но дорогу хотя бы оплачивают, а это уже существенная часть расходов.
Вы себя сами окупаете или вам помогает правительство ТО?
Нет, к сожалению, театр как институт не окупится никогда, это изначально убыточное предприятие. Сколько бы мы не играли, мы никогда не заработаем тех денег, чтобы их хватало на собственную жизнь. Во-первых, расходы на обслуживание здания (а оно огромное – у нас самый большой театр). Любое здание всегда требует больших затрат. Во-вторых, иные расходы: зарплаты, плюс налоги, плюс авторские отчисления, плюс изготовление декораций, плюс изготовление костюмов и при этом, парадокс в том – чем больше театр работает, тем больше он тратит. То есть, чем больше мы спектаклей играем - тем больше расходов. При этом доходы зависят исключительно от успешности: если есть зритель в зале, значит он приносит деньги.
Но опять же, условно у нас со всеми учреждениями общий кошелёк – люди тратят деньги на всю культуру, а не только на Драматический театр. И мы вынуждены постоянно что-то придумывать, чтобы как можно больше денег «перетянуть» на свою сторону. Но больше чем кресел в зале ты денег не заработаешь. Повышать цену на билеты до такой степени, чтобы себя оправдать – это значит сделать сегодня стоимость билетов до 10 000 – 12 000 рублей. А за такие деньги даже в Москве не каждый пойдт, а у нас тем более. В Москве хорошо, у них публику ежедневно подвозят самолётами, параходами, поездами – а к нам никто в таком колличестве не приезжает. Поэтому театр никогда не окупиться и без гос.поддержки просто не реально существовать. На сегодняшний день практически половина бюджета театра – это государственная поддержка. Нас очень хорошо поддерживает Тюменская область, но мы львинную долю сегодня зарабатываем сами. Если вы заметили, то практически на большинстве спектаклей у нас полный зал.
Колличество публики за прошлый год увеличилось почти на 7% - это очень большой показатель, а по доходам мы выросли на 15 %. Я всегда говорю - мы как нефтяная скважина. И здесь очень большая взаимосвязь с работоспособностью труппы, потому что они вынуждены работать очень активно, очень много. С одной стороны - это помогает избегать всяких негативных процессов, которые сопутствуют театру - алкоголь, сплетни и интриги (так как все люди творческие). А с другой стороны - это очень большой минус, потому что труппа не успевает отдыхать. Это болезни, это быстрый выход из строя, это ноги/руки – всё начинает болеть. И молодые уже начинают жаловаться, что им иногда тяжеловато бывает. Но отдыхать некогда! На сегодняшний день мы один из самых успешных драматических театров.
Помимо помощи области, у вас есть какая-то спонсорская помощь?
Сейчас со спонсарами гораздо сложней, чем это было лет 5-6 тому назад, тогда был прямо «золотой» рассвет спонсорства. Да, у нас есть партнёры, с которыми мы активно работаем, которые нам помогают, но в таком глобальном масштабе, когда какая-то условная корпорация бы выделила деньги театру – такого сейчас нет. Но мы стараемся к этому идти. Сегодня корпорации заинтересованы исключительно в том, чтобы поддерживать социальную миссию и не всегда, с точки зрения искусства, у нас получается угадать их социальную миссию. Но с другой стороны спонсорство иногда бывает неким «рабством», которое заставляет наступать на собственные интересы и лишает какой-то внутренней свободы. Но тем не менее, если нам необходимы какие-то партнёры, то мы их находим.
Мы проводим разные интересные мероприятия. Открытие сезона делали в испанском стиле - с испанской балладой, с приездом Виктории Рябининой (певицы, которая исполняла фломенко), с испанскими блюдами - приглашали рестораны, которые нам готовили поэлью абсолютно бесплатно. Это всё было очень круто сделано. Могу сказать, что это было оно из ярчайших событий, мы решили, что будем поддерживать такие традиции.
У нас впереди премьера мюзикла «Восемь женщин». Музыку нам пишет молодая и очень интересная московская группа «OQJAV». Ребята написали все песни, музыку и слова. Они обязательно будут на премьере, как соавторы. И мы тоже планируем сделать такое автопати, как было с «Испанской балладой». Это будет такой не бытовой мюзикл - очень классный, очень многоплановый. Режиссёром мюзикла является - Сергей Захарин, который поставил у нас уже 5 детских спектаклей, «Испанскую балладу», сейчас со мной репетирует «Новеченто», а 6 марта у нас как раз премьера «Восьми женщин». Это будет 100% мюзикл – артисты будут петь живьём, единственно чего там будет не хватать - это живого оркестра. Пока, к сожалению, у нас нет такой возможности, чтобы иметь свой оркестр, который бы работал на театр. Но надеюсь, что когда-нибудь это случится, потому что в наших планах ещё есть интересные проекты, именно музыкальные. Мы будем это направление развивать, ибо эта ниша пуста - в городе нет музыкального театра и не известно, когда он появится.
Мы стараемся себя позиционировать как большой, центральный, главный театр для людей, поэтому мы используем все жанры. Мы областной театр, который находится в центре и нам бы хотелось в разных жанрах присутствовать - это даёт возможность, чтобы более широкая аудитория к нам приходила.
Совсем недавно поступило предложение от отного западного режиссёра на постановку мюзикла «Лазарь» - по музыке Дэвида Боуи. Это была последняя работа Дэвида Боуи как композитора и соавтора мюзикла перед смертью. Этот мюзикл поставлен по фильму «Человек упавший на Землю», в котором играл сам Дэвид Боуи и это действительно очень интересная работа. Поэтому, если мы обо всём договоримся (а мы уже почти договорились с правообладателями этого мюзикла), то это будет первая постановка в России. А если правообладателей устроит само качество постановки, то она станет основной в России и от неё будут делаться франшизы по стране и соответственно мы станем правообладателями этого мюзикла в России. Но это прямо мюзикл-мюзикл, там практически нет диалогов, там песни Дэвида Боуи, которые будут исполняться на английском языке с субтитрами на декорациях, живая рок-группа будет исполнять музыку. Мы сегодня стараемя подготавливать артистов к этому. У нас прекрасный педагог из Москвы – Андрей Федоськин, который все музыкальные спектакли с нами работает и благодаря ему, за последние годы, театр хорошо и качественно стал петь. К тому времени, я надеюсь, мы улучшим наши акустические и микрофонные возможности.
Вообще у нас запланирован ремонт театра через год и мы надеемся, что мы из ремонта выйдем быстро и качественно. Мы планируем поменять нижнюю и верхнюю машинерию, обновить интерьеры/экстерьеры, сделать интересные и удобные локации для зрителей и самое главное - сделать технически возможными разнообразные постановки. Потому что сегодня театр (при всём том, что это одно из крупнейших зданий и ему всего 13 лет) начинает морально устаревать. Ведь сейчас технологии двигаются впрёд, поэтому нужно соответствовать, нужно двигаться быстрее, менять всё. И слава Богу, что нам Правительство выделяет деньги, что проект делается и театр действительно станет уникальной площадкой.
У меня это было органично. Я всегда работал на двух работах: я работал в театре и параллельно у меня была совсем другая жизнь - работа на радио, на радиостанции «Европа плюс» Тюмень. Я там был директором программ, ведущим, потом сопродюссером, в общем там довольно активно занимался менеджерской деятельностью. Так как я работал в театре, то эфиры на радио мог вести либо утром, либо ночью. Мы там делали очень много разных интересных мероприятий. Потом мы открыли радиостанцию «Красная Армия» - тем составом, который был на «Европе плюс», мы её разрабатывали создавали с Владимиром Александровичем Богоделовым (который тогда был генеральным директором). В общем жизнь активная была на радио, было очень много поклонников, а театр всегда был такой отдушиной (с точки зрения творчества), я там просто репетировал и играл.
Потом мы стали продюссировать театр «Европа» Дмитрия Ефимова - и это вообще был такой настоящий большой опыт продюссирования. На сегодняшний день этот театр один из самых успешных в стране. По сути самодеятельный театр, который собирает огромные залы. Вот сейчас у нас идёт «Парфюмер» - и уже нет ни одного свободного места, при достаточно высокой цене на билет. Я считаю, что это огромный успех. Вот сдвинуть с мёртвой точки гастрольную деятельность этого теата – это было бы замечательно. Коллектив «Европы» огромен – 70 человек. Поэтому вывозить его куда-то очень сложно и затратно.
А у вашего театра как обстоят дела с гастрольной деятельностью?
Наш театр ездит на гастроли, потому что мы государственное учреждение. Если наш театр сравнивать с театром «Европа» (которым я как директор уже не руковожу, но всё равно принимаю участие в их деятельности – в разработке проектов, которые они делают) - то их сложно возить, потому что у них нет государственного обеспечения. А мы всё-таки государственный театр, нам вделяют деньги на гастроли по России. Пусть не самые большие, но дорогу хотя бы оплачивают, а это уже существенная часть расходов.
Вы себя сами окупаете или вам помогает правительство ТО?
Нет, к сожалению, театр как институт не окупится никогда, это изначально убыточное предприятие. Сколько бы мы не играли, мы никогда не заработаем тех денег, чтобы их хватало на собственную жизнь. Во-первых, расходы на обслуживание здания (а оно огромное – у нас самый большой театр). Любое здание всегда требует больших затрат. Во-вторых, иные расходы: зарплаты, плюс налоги, плюс авторские отчисления, плюс изготовление декораций, плюс изготовление костюмов и при этом, парадокс в том – чем больше театр работает, тем больше он тратит. То есть, чем больше мы спектаклей играем - тем больше расходов. При этом доходы зависят исключительно от успешности: если есть зритель в зале, значит он приносит деньги.
Но опять же, условно у нас со всеми учреждениями общий кошелёк – люди тратят деньги на всю культуру, а не только на Драматический театр. И мы вынуждены постоянно что-то придумывать, чтобы как можно больше денег «перетянуть» на свою сторону. Но больше чем кресел в зале ты денег не заработаешь. Повышать цену на билеты до такой степени, чтобы себя оправдать – это значит сделать сегодня стоимость билетов до 10 000 – 12 000 рублей. А за такие деньги даже в Москве не каждый пойдт, а у нас тем более. В Москве хорошо, у них публику ежедневно подвозят самолётами, параходами, поездами – а к нам никто в таком колличестве не приезжает. Поэтому театр никогда не окупиться и без гос.поддержки просто не реально существовать. На сегодняшний день практически половина бюджета театра – это государственная поддержка. Нас очень хорошо поддерживает Тюменская область, но мы львинную долю сегодня зарабатываем сами. Если вы заметили, то практически на большинстве спектаклей у нас полный зал.
Колличество публики за прошлый год увеличилось почти на 7% - это очень большой показатель, а по доходам мы выросли на 15 %. Я всегда говорю - мы как нефтяная скважина. И здесь очень большая взаимосвязь с работоспособностью труппы, потому что они вынуждены работать очень активно, очень много. С одной стороны - это помогает избегать всяких негативных процессов, которые сопутствуют театру - алкоголь, сплетни и интриги (так как все люди творческие). А с другой стороны - это очень большой минус, потому что труппа не успевает отдыхать. Это болезни, это быстрый выход из строя, это ноги/руки – всё начинает болеть. И молодые уже начинают жаловаться, что им иногда тяжеловато бывает. Но отдыхать некогда! На сегодняшний день мы один из самых успешных драматических театров.
Помимо помощи области, у вас есть какая-то спонсорская помощь?
Сейчас со спонсарами гораздо сложней, чем это было лет 5-6 тому назад, тогда был прямо «золотой» рассвет спонсорства. Да, у нас есть партнёры, с которыми мы активно работаем, которые нам помогают, но в таком глобальном масштабе, когда какая-то условная корпорация бы выделила деньги театру – такого сейчас нет. Но мы стараемся к этому идти. Сегодня корпорации заинтересованы исключительно в том, чтобы поддерживать социальную миссию и не всегда, с точки зрения искусства, у нас получается угадать их социальную миссию. Но с другой стороны спонсорство иногда бывает неким «рабством», которое заставляет наступать на собственные интересы и лишает какой-то внутренней свободы. Но тем не менее, если нам необходимы какие-то партнёры, то мы их находим.
Мы проводим разные интересные мероприятия. Открытие сезона делали в испанском стиле - с испанской балладой, с приездом Виктории Рябининой (певицы, которая исполняла фломенко), с испанскими блюдами - приглашали рестораны, которые нам готовили поэлью абсолютно бесплатно. Это всё было очень круто сделано. Могу сказать, что это было оно из ярчайших событий, мы решили, что будем поддерживать такие традиции.
У нас впереди премьера мюзикла «Восемь женщин». Музыку нам пишет молодая и очень интересная московская группа «OQJAV». Ребята написали все песни, музыку и слова. Они обязательно будут на премьере, как соавторы. И мы тоже планируем сделать такое автопати, как было с «Испанской балладой». Это будет такой не бытовой мюзикл - очень классный, очень многоплановый. Режиссёром мюзикла является - Сергей Захарин, который поставил у нас уже 5 детских спектаклей, «Испанскую балладу», сейчас со мной репетирует «Новеченто», а 6 марта у нас как раз премьера «Восьми женщин». Это будет 100% мюзикл – артисты будут петь живьём, единственно чего там будет не хватать - это живого оркестра. Пока, к сожалению, у нас нет такой возможности, чтобы иметь свой оркестр, который бы работал на театр. Но надеюсь, что когда-нибудь это случится, потому что в наших планах ещё есть интересные проекты, именно музыкальные. Мы будем это направление развивать, ибо эта ниша пуста - в городе нет музыкального театра и не известно, когда он появится.
Мы стараемся себя позиционировать как большой, центральный, главный театр для людей, поэтому мы используем все жанры. Мы областной театр, который находится в центре и нам бы хотелось в разных жанрах присутствовать - это даёт возможность, чтобы более широкая аудитория к нам приходила.
Совсем недавно поступило предложение от отного западного режиссёра на постановку мюзикла «Лазарь» - по музыке Дэвида Боуи. Это была последняя работа Дэвида Боуи как композитора и соавтора мюзикла перед смертью. Этот мюзикл поставлен по фильму «Человек упавший на Землю», в котором играл сам Дэвид Боуи и это действительно очень интересная работа. Поэтому, если мы обо всём договоримся (а мы уже почти договорились с правообладателями этого мюзикла), то это будет первая постановка в России. А если правообладателей устроит само качество постановки, то она станет основной в России и от неё будут делаться франшизы по стране и соответственно мы станем правообладателями этого мюзикла в России. Но это прямо мюзикл-мюзикл, там практически нет диалогов, там песни Дэвида Боуи, которые будут исполняться на английском языке с субтитрами на декорациях, живая рок-группа будет исполнять музыку. Мы сегодня стараемя подготавливать артистов к этому. У нас прекрасный педагог из Москвы – Андрей Федоськин, который все музыкальные спектакли с нами работает и благодаря ему, за последние годы, театр хорошо и качественно стал петь. К тому времени, я надеюсь, мы улучшим наши акустические и микрофонные возможности.
Вообще у нас запланирован ремонт театра через год и мы надеемся, что мы из ремонта выйдем быстро и качественно. Мы планируем поменять нижнюю и верхнюю машинерию, обновить интерьеры/экстерьеры, сделать интересные и удобные локации для зрителей и самое главное - сделать технически возможными разнообразные постановки. Потому что сегодня театр (при всём том, что это одно из крупнейших зданий и ему всего 13 лет) начинает морально устаревать. Ведь сейчас технологии двигаются впрёд, поэтому нужно соответствовать, нужно двигаться быстрее, менять всё. И слава Богу, что нам Правительство выделяет деньги, что проект делается и театр действительно станет уникальной площадкой.
Фото - Наталья Казарина
Правительство вообще слышит ваши потребности?
Да, и это очень важно. Есть понимание, что нужна культура и профессиональное искусство. За мою бытность директором (уже с 2011 года я и моя команда управляем театром) - у нас всегда было взаимопонимание и мы всегда старались находить точки соприкосновения. Мне не часто приходилось доказывать, что театр является таким авангардом, который двигает вперёд микроклимат в регионе. Когда люди заинтересованы в том, чтобы искусство развивалось – они заинтересованы чтобы и здесь жить. Потому что культура - это очень важная часть в жизни человека. Очень хорошо, что регион вкладывает в это деньги. Надеюсь, что когда-нибудь осуществиться моя мечта и в городе появится большая концертная площадка. Я всегда говорю о том, чтобы втором берегу Туры, где мост «Влюблённых», построить что-то наподобие сиднеевского театра, который сможет дать городу дополнительные возможности в творческом плане. Ведь у нас есть симфонический оркестр, которому нужно развиваться. Он бы мог там давать свои концерты, потому что в Филармонии ему несколько тесновато. Это ведь 70 музыкантов, которые должны постоянно репетировать, играть. Может быть, благодаря этому, появятся первые отголоски оперы и балета. Появилась бы большая площадка на 2-3 тысячи мест, где можно проводить форумы, мероприятия. То есть это мог бы быть такой универсальный большой комплекс, где бы поместилось и профессиональное исскуство, и какая-то творческая деятельность.
Вы выходили с таким предложением к власти?
Вы знаете, эта идея уже давно витает в воздухе, есть инициативные группы, которые стараются здесь эту тему развивать. Я тоже это декларирую и мне кажется, что многих уже начинает цеплять. Уже слышат, уже видят, уже присылают письма, но самое главное, чтобы люди, которые в этом заинтерсованы, понимали, что если такое случиться, то это произойдёт не завтра. Для этого нужно время, огромные средства. Вы знаете, что строительство и содержание одного оперного театра или театра оперы и балета – это в 10 раз дороже, чем содержание драматического театра?
Если у нас производство одного спектакля стоит в среднем от 3 до 5 миллионов рублей, то там от 10 миллионов всё начинается. Это производство одного спектакля! А содержание ещё дороже – так как там труппа очень большая – оркестр, танцоры, певцы, специальная одежда и так далеее. Вот мы, в нашем объединении, 5 лет назад создали филармонический оркестр и ему потребовалось почти 5 лет, чтобы хоть как-то раскачать аудиторию, чтобы люди узнали, что в городе есть такой замечательный коллектив. И ещё лет 5 понадобится, чтобы на концертах этого коллектива стабильно были аншлаги. То есть для развития культуры и внедрения чего-то нового нужно очень много времени.
Тем не менее ситуация с культурой в городе постоянно двигается в положительную сторону. Наш театр видят и знают. Я это вижу по продаже билетов, интересу к репертуару – и это очень хорошо. Я считаю это большим успехом комманды, которая сегодня со мной работает. Это исключительно благодаря маркетингу, исключительно благодаря художественному руководству, которое осуществляется сегодня и труппе, которую мы сформировали за последнее время.
У вас труппа пополняется?
Да, мы регулярно берём молодых артистов в труппу. Ещё при театре у нас работает большая театральная студия, где ребята разных возрастов учатся искусству сцены и в то же время они участвуют в некоторых наших спектаклях и проектах.
Вы предвосхитили мой вопрос, хотела узнать, есть ли у нас такая же тенденция как в московских и питерских театрах – создавать при театрах студии для детей и взрослых?
Да, у нас замечательная студия, ей руководит наш ведущий актёр – Николай Аузин. В студии преподают педагоги, которые все являются профессиональными актёрами.
Студия на какой возраст расчитана?
Там от 7 и до 17 лет ребята занимаются. Они делают свои отчётные спектакли и есть детки, которые работают у нас в спектаклях. Это даёт возможность с детства выращивать себе смену.
Студия – это платное мероприятие?
Да, студия платная. Она не мега дорогая, но деньги, которые родители платят за ребёнка –несколько дисциплинируют и родителей, и ребёнка. Потому что всё, что бесплатно – то часто обесценивается. Ну и плюс педагоги, получают от этого небольшую доплату. Конечно, это не великие деньги, но всё же небольшое подспорье. Это всё очень важно!
Мы не просто себя позиционируем как театр классический, академический, который работает в своём мире и что называется «не лезьте к нам в душу». На самом деле мы следим за трендами и движемся к такой схеме – «театр 24/7». Нам бы очень хотелось, чтобы двери театра были открыты круглосуточно. Это не значит, что всё время будут идти спектакли. Это говорит о том, чтобы театр был неким культурным центром, с точки зрения профессионального искусства. Чтобы люди приходили, смотрели какие-то фильмы, общались с актёрами. Мы всё мечтаем о том, чтобы у нас было своё театральне кафе, где бы происходили такие неформальные встречи. Надеюсь, что это всё осуществится через год-полтора.
Когда мы закончим ремонт, мы сделаем такие определённые зоны - где зрители перед спектаклем могли бы посмотреть историю театра, фильмы, поучаствовать в мастер-классах. Мы и сейчас очень активно проводим экскурсии по театру. Это не просто в формате – «посмотрите налево, посмотрите направо», нет. Мы для себя приняли формат авторских экскурсий, когда актёры (те, кто могут общаться со зрителями. Могут не все – такова человеческая природа) рассказывают о себе, о театре внутри себя и о себе в театре. И всё это проходит либо в виде квестов, либо каких-то иных познавательных форм. Наши экскурсии называются «Театр изнутри», но сейчас они проходят не очень стабильно, потому что труппа очень загружена работой. Как только у нас появляется какое-то свободное время (после январских праздников мы добавили эти экскурсии в продажу) - на каждую экскурсию продаётся 24 билета. Зрителям такие экскурсии очень интересны.
Как зритель может узнать о том, что билеты на экскурсии поступили в продажу?
У нас идёт реклама, в том числе на сайте, так что билеты можно спокойно приобрести. На самом деле есть и внеплановые экскурсии, потому что очень много школьников. Вообще эти экскурсии раскупаются наперёд, очень быстро. Люди спрашивают о том, кто ведёт экскурсии, они хотят попасть к разным актёрам и им уже не важно, что они пойдут теми же маршрутами, будут смотреть те же кабинеты и коридоры - им просто интересно с актёрами общаться.
Поэтому у нас задача не только показывать спектакли, а быть разносторонним театром. И эти мероприятия, которые мы делаем: открытие сезона/закрытие сезона, театральные экскурсии, совместные вечера со зрителями, творческие встречи, которые периодически проходят, также встречи с директором - это всё направлено на то, чтобы быть в диалоге со зрителем, получать обратную связь и понимать, что нравится, а что нет.
Да, и это очень важно. Есть понимание, что нужна культура и профессиональное искусство. За мою бытность директором (уже с 2011 года я и моя команда управляем театром) - у нас всегда было взаимопонимание и мы всегда старались находить точки соприкосновения. Мне не часто приходилось доказывать, что театр является таким авангардом, который двигает вперёд микроклимат в регионе. Когда люди заинтересованы в том, чтобы искусство развивалось – они заинтересованы чтобы и здесь жить. Потому что культура - это очень важная часть в жизни человека. Очень хорошо, что регион вкладывает в это деньги. Надеюсь, что когда-нибудь осуществиться моя мечта и в городе появится большая концертная площадка. Я всегда говорю о том, чтобы втором берегу Туры, где мост «Влюблённых», построить что-то наподобие сиднеевского театра, который сможет дать городу дополнительные возможности в творческом плане. Ведь у нас есть симфонический оркестр, которому нужно развиваться. Он бы мог там давать свои концерты, потому что в Филармонии ему несколько тесновато. Это ведь 70 музыкантов, которые должны постоянно репетировать, играть. Может быть, благодаря этому, появятся первые отголоски оперы и балета. Появилась бы большая площадка на 2-3 тысячи мест, где можно проводить форумы, мероприятия. То есть это мог бы быть такой универсальный большой комплекс, где бы поместилось и профессиональное исскуство, и какая-то творческая деятельность.
Вы выходили с таким предложением к власти?
Вы знаете, эта идея уже давно витает в воздухе, есть инициативные группы, которые стараются здесь эту тему развивать. Я тоже это декларирую и мне кажется, что многих уже начинает цеплять. Уже слышат, уже видят, уже присылают письма, но самое главное, чтобы люди, которые в этом заинтерсованы, понимали, что если такое случиться, то это произойдёт не завтра. Для этого нужно время, огромные средства. Вы знаете, что строительство и содержание одного оперного театра или театра оперы и балета – это в 10 раз дороже, чем содержание драматического театра?
Если у нас производство одного спектакля стоит в среднем от 3 до 5 миллионов рублей, то там от 10 миллионов всё начинается. Это производство одного спектакля! А содержание ещё дороже – так как там труппа очень большая – оркестр, танцоры, певцы, специальная одежда и так далеее. Вот мы, в нашем объединении, 5 лет назад создали филармонический оркестр и ему потребовалось почти 5 лет, чтобы хоть как-то раскачать аудиторию, чтобы люди узнали, что в городе есть такой замечательный коллектив. И ещё лет 5 понадобится, чтобы на концертах этого коллектива стабильно были аншлаги. То есть для развития культуры и внедрения чего-то нового нужно очень много времени.
Тем не менее ситуация с культурой в городе постоянно двигается в положительную сторону. Наш театр видят и знают. Я это вижу по продаже билетов, интересу к репертуару – и это очень хорошо. Я считаю это большим успехом комманды, которая сегодня со мной работает. Это исключительно благодаря маркетингу, исключительно благодаря художественному руководству, которое осуществляется сегодня и труппе, которую мы сформировали за последнее время.
У вас труппа пополняется?
Да, мы регулярно берём молодых артистов в труппу. Ещё при театре у нас работает большая театральная студия, где ребята разных возрастов учатся искусству сцены и в то же время они участвуют в некоторых наших спектаклях и проектах.
Вы предвосхитили мой вопрос, хотела узнать, есть ли у нас такая же тенденция как в московских и питерских театрах – создавать при театрах студии для детей и взрослых?
Да, у нас замечательная студия, ей руководит наш ведущий актёр – Николай Аузин. В студии преподают педагоги, которые все являются профессиональными актёрами.
Студия на какой возраст расчитана?
Там от 7 и до 17 лет ребята занимаются. Они делают свои отчётные спектакли и есть детки, которые работают у нас в спектаклях. Это даёт возможность с детства выращивать себе смену.
Студия – это платное мероприятие?
Да, студия платная. Она не мега дорогая, но деньги, которые родители платят за ребёнка –несколько дисциплинируют и родителей, и ребёнка. Потому что всё, что бесплатно – то часто обесценивается. Ну и плюс педагоги, получают от этого небольшую доплату. Конечно, это не великие деньги, но всё же небольшое подспорье. Это всё очень важно!
Мы не просто себя позиционируем как театр классический, академический, который работает в своём мире и что называется «не лезьте к нам в душу». На самом деле мы следим за трендами и движемся к такой схеме – «театр 24/7». Нам бы очень хотелось, чтобы двери театра были открыты круглосуточно. Это не значит, что всё время будут идти спектакли. Это говорит о том, чтобы театр был неким культурным центром, с точки зрения профессионального искусства. Чтобы люди приходили, смотрели какие-то фильмы, общались с актёрами. Мы всё мечтаем о том, чтобы у нас было своё театральне кафе, где бы происходили такие неформальные встречи. Надеюсь, что это всё осуществится через год-полтора.
Когда мы закончим ремонт, мы сделаем такие определённые зоны - где зрители перед спектаклем могли бы посмотреть историю театра, фильмы, поучаствовать в мастер-классах. Мы и сейчас очень активно проводим экскурсии по театру. Это не просто в формате – «посмотрите налево, посмотрите направо», нет. Мы для себя приняли формат авторских экскурсий, когда актёры (те, кто могут общаться со зрителями. Могут не все – такова человеческая природа) рассказывают о себе, о театре внутри себя и о себе в театре. И всё это проходит либо в виде квестов, либо каких-то иных познавательных форм. Наши экскурсии называются «Театр изнутри», но сейчас они проходят не очень стабильно, потому что труппа очень загружена работой. Как только у нас появляется какое-то свободное время (после январских праздников мы добавили эти экскурсии в продажу) - на каждую экскурсию продаётся 24 билета. Зрителям такие экскурсии очень интересны.
Как зритель может узнать о том, что билеты на экскурсии поступили в продажу?
У нас идёт реклама, в том числе на сайте, так что билеты можно спокойно приобрести. На самом деле есть и внеплановые экскурсии, потому что очень много школьников. Вообще эти экскурсии раскупаются наперёд, очень быстро. Люди спрашивают о том, кто ведёт экскурсии, они хотят попасть к разным актёрам и им уже не важно, что они пойдут теми же маршрутами, будут смотреть те же кабинеты и коридоры - им просто интересно с актёрами общаться.
Поэтому у нас задача не только показывать спектакли, а быть разносторонним театром. И эти мероприятия, которые мы делаем: открытие сезона/закрытие сезона, театральные экскурсии, совместные вечера со зрителями, творческие встречи, которые периодически проходят, также встречи с директором - это всё направлено на то, чтобы быть в диалоге со зрителем, получать обратную связь и понимать, что нравится, а что нет.
Фото - Наталья Казарина
Полезна такая обратная связь?
Да, вообще тема обратной связи для нас очень важна. Мы сегодня присутствуем во всех социальных сетях, мы ежедневно мониторим отзывы, хештеги, геотеги, всё то, что люди пишут. Мы специально изготовили кучу хештегов для зрителей, чтобы они фотографировались, у нас есть несколько фотозон. Кроме того, мы изучаем общественное мнение. Для нас важно понять какая у зрителя тенденция – что ему больше нравится, что не нравится. Это не значит, что мы пойдём на поводу у зрителя, но это значит, что мы будем делать какие-то спектакли, которые будут его подталкивать смотреть что-то серьёзное. Мнения бывают разные – и обидные, и конструктивные, и профессиональные – читаешь иногда и думаешь, что это не просто зритель написал, а критик, закончивший театроведческое отделение.
Иногда бывают парадоксы. Мы выпустили спектакль «С любимыми не расстоватйесь» - и было понятно, что на него будут ходить даже из-за названия. Но то, что это вызовет такой глобальный бум в отзывах, мы даже не представляли. У нас после трёх премьерных дней накопилась огромная пачка отзывов и откровений людей, которые после спектакля написали и буквально изливали душу. Из отзывов мы сделали стенгазету и вывесили её в фойе на первом этаже, при входе. Для того, чтобы зрители, актёры и работники театра посмотрели какие бывают отзывы. Люди рассказывали про свои судьбы, про то, как их задело и тронуло произведение – у нас такого никогда не было. И на сегодня «С любимыми не расстовайтесь» - один из хитовых наших спектаклей, на который всегда продаются билеты.
Мы поняли, что людям важно не просто прийти и посмеяться на какой-то комедии (это тоже хорошо, ничего в этом плохого нет), но людям иногда важно получить какие-то ответы на свои вопросы, им интересно испытать внутренний катарсис, выйти со слезами на глазах после спектакля и понять, что жизнь прекрасна, необъятна, интересна, что она может быть многогранной и не всегда то, что ты читаешь в книге, должно соответствовать твоим представлениям. Театр даёт возможность развиваться - видеть мир совершенно многоугольным.
Нас раньше очень много ругали за то, что мы не ставим спектакли так, как это написано в книжках. Люди приходили, открывали книгу и требовали от нас побуквенного соблюдения авторского текста. Слава Богу, что сейчас это ушло в прошлое. Постепенно зритель становится более восприимчив к экспериментам и начинает понимать, что театр – это отдельное искусство. Это не чтение в слух, это не разыгрывание пьесочки по тому, как ты себе это представляешь. Ведь художник рисует картины, а режиссёр ставит спектакли – это совершенно параллельные вещи. Не возможно предугадать что ты увидишь. Ты видишь картину - и иногда бывает плохое произведение искусства, иногда гениальное.
Театр - это же живое искусство. Он меняется и каждый спектакль, это не записанное на плёнку событие. Можно прийти и всякий раз видеть какие-то новые краски. Поэтому я всегда говорю, что не надо смотреть спектакль один раз. Надо посмотреть премьеру, посмотреть 10й спектакль, 20й спектакль. И каждый раз приходя на спектакль ты будешь совершенно по-разному воспринимать. И ещё огромное значение имеет среда, из которой человек пришёл в театр. И мы очень рады тому, что театр сегодня разный, что он расчитан на разную аудиторию, что к нему есть интерес, что он не оставляет людей равнодушными. Ешё раз повторюсь, что это большая заслуга актёров, которые сегодня работают, специалистов обслуживающих театр и производственных цехов, которые создают декорации, продают билеты, отдел маркетинга. Я очень рад, когда о нашем театре много говорят, это очень важно.
Сергей Вениаминович, а что самое сложное в работе руководителя театра?
Самое сложное в работе руководителя театра говорить «НЕТ». Это самое тяжёлое, потому что очень легко говорить «ДА», но вот когда ты начинаешь сопротивляться и говорить: «Нет, давайте по-другому», говорить нет режиссёрам, актёрам, работникам театра, когда приходится расставаться с человеком, когда ты занимаешь условно отрицательную позицию, то это всегда тяжело. Конечно сложно, потому что это 43 артиста, это 43 индивидуальности – это люди не похожие ничем, даже если они одинаковые роли играют. К каждому нужен подход: с кем-то нужно разговаривать серьёзно, с кем-то весело и смешно, с кем-то анекдотами, где-то нужно прикрикнуть, а где-то по голове погладить. Только тогда возможно хоть как-то управлять. Если ты будешь со всеми добрый, то всё – они сядут тебе на шею и поедут как хотят. Если ты будешь всё время злым – они перестанут работать. Так нельзя, доброе слово даже кошке приятно. Поэтому всё время такое лавирование между интересами 43 человек, которые на сегодня определяют успешность театра. Это очень сложно, ибо всё, что создаётся на сцене – создаётся актёрами. И мы все здесь (от меня до уборщицы) создаём здесь всё, чтобы у них была возможность творить. Потому что приходят не на нас, а приходят на артистов. Хотя с другой стороны – все мы большой механизм, каждый из нас выполняет свою работу и если какая-то часть механизма откажет, наверно будет тяжело работать.
Вам помогает ваше актёрское образование и актёрский опыт контактировать с артистами, понимать их?
Конечно помогает, процентов на 90 точно. Во-первых, большинство актёров я знаю с детства - со студенчества, во-вторых, я знаю саму природу актёра – я сам артист. И тогда, когда я артист, то я иногда нарушаю те правила, которые я установил как директор. Потому что я не могу разорваться и быть только директором. Но с другой стороны, когда я играю на сцене, у меня всё равно есть взгляд директора - я вижу как партнёры работают. Я стараюсь делать это мягко, чтобы не разрушать, то дело, которым я занимаюсь на данный момент. Но я всё равно всё вижу, всё слышу, всё понимаю и замечаю. Мне сложно быть или только артистом, или только директором. Конечно, то что я работал в театре актёром и продолжаю – помогает. Также очень мне помогает образование, которое я получил - актёрское и театроведческое/менеджерское (я успел ещё закончить Санк-Петербургскую театральную академию по специальности театровед-менеджер), поэтому у меня достаточно большой управленческий опыт, а также я могу работать как театровед – при выборе пьес, режиссуры. Поэтому на сегодня роль директора в этом театре близка роли художественного руководителя. Конечно у меня есть заместители, которые занимаются непосредственно творческой деятельностью, но тем не менее у нас такой «директорский» театр. И это на самом деле возможно, когда нет главного режиссёра, директор может управлять театром, но при одном условии – когда директор является профессионалом и в театральном искусстве.
Вы получается какой руководитель – добрый, злой, строгий, либеральный?
Я справедливый. А вот, где есть справедливость – никто не знает. Я разный. Я могу быть очень дурной, я могу быть упрямым и настаивать на своей позиции, я могу спорить. Но если я не прав – я потом извиняюсь. Я вообще ко всему прислушиваюсь, но выводы делаю сам. В этом наверно есть мой такой большой минус для друзей и людей, которые пытаются оказывать на меня влияние – я в любом случае решения принимаю сам. И не важно, близкие ли мы друзья (у меня очень много среди работников театра – близких друзей, с которыми мы общаемся помимо театра). Конечно все наши разговоры вращаются вокруг театра, конечно все они высказывают свою позицию и говорят, что нужно сделать так или иначе. Но я делаю так, как считаю нужным – и считаю, что это правильно. Потому что с одной стороны у нас всех есть общая ответственность за театр, а с другой стороны – в любом случае за всё отвечать мне. У нас такой демократичный театр, но есть большая доля монархии. И это правильно! Без этого не возможно, не может быть в театре 100% демократии. Потому что это то же самое, что заниматься сексом на площади – тебя замучают советами, все говорить, как сделать лучше. Все же знают как нужно быть режиссёром, как нужно играть на сцене, как нужно создавать спектакли, но если ты не будешь единолично этим править – будет хаос. Поэтому я сараюсь слушать всех, но делать так как я считаю нужным. Вот будет завтра другой директор, вот будет он по-своему делать. А сейчас - так как есть, таковы правила.
Да, вообще тема обратной связи для нас очень важна. Мы сегодня присутствуем во всех социальных сетях, мы ежедневно мониторим отзывы, хештеги, геотеги, всё то, что люди пишут. Мы специально изготовили кучу хештегов для зрителей, чтобы они фотографировались, у нас есть несколько фотозон. Кроме того, мы изучаем общественное мнение. Для нас важно понять какая у зрителя тенденция – что ему больше нравится, что не нравится. Это не значит, что мы пойдём на поводу у зрителя, но это значит, что мы будем делать какие-то спектакли, которые будут его подталкивать смотреть что-то серьёзное. Мнения бывают разные – и обидные, и конструктивные, и профессиональные – читаешь иногда и думаешь, что это не просто зритель написал, а критик, закончивший театроведческое отделение.
Иногда бывают парадоксы. Мы выпустили спектакль «С любимыми не расстоватйесь» - и было понятно, что на него будут ходить даже из-за названия. Но то, что это вызовет такой глобальный бум в отзывах, мы даже не представляли. У нас после трёх премьерных дней накопилась огромная пачка отзывов и откровений людей, которые после спектакля написали и буквально изливали душу. Из отзывов мы сделали стенгазету и вывесили её в фойе на первом этаже, при входе. Для того, чтобы зрители, актёры и работники театра посмотрели какие бывают отзывы. Люди рассказывали про свои судьбы, про то, как их задело и тронуло произведение – у нас такого никогда не было. И на сегодня «С любимыми не расстовайтесь» - один из хитовых наших спектаклей, на который всегда продаются билеты.
Мы поняли, что людям важно не просто прийти и посмеяться на какой-то комедии (это тоже хорошо, ничего в этом плохого нет), но людям иногда важно получить какие-то ответы на свои вопросы, им интересно испытать внутренний катарсис, выйти со слезами на глазах после спектакля и понять, что жизнь прекрасна, необъятна, интересна, что она может быть многогранной и не всегда то, что ты читаешь в книге, должно соответствовать твоим представлениям. Театр даёт возможность развиваться - видеть мир совершенно многоугольным.
Нас раньше очень много ругали за то, что мы не ставим спектакли так, как это написано в книжках. Люди приходили, открывали книгу и требовали от нас побуквенного соблюдения авторского текста. Слава Богу, что сейчас это ушло в прошлое. Постепенно зритель становится более восприимчив к экспериментам и начинает понимать, что театр – это отдельное искусство. Это не чтение в слух, это не разыгрывание пьесочки по тому, как ты себе это представляешь. Ведь художник рисует картины, а режиссёр ставит спектакли – это совершенно параллельные вещи. Не возможно предугадать что ты увидишь. Ты видишь картину - и иногда бывает плохое произведение искусства, иногда гениальное.
Театр - это же живое искусство. Он меняется и каждый спектакль, это не записанное на плёнку событие. Можно прийти и всякий раз видеть какие-то новые краски. Поэтому я всегда говорю, что не надо смотреть спектакль один раз. Надо посмотреть премьеру, посмотреть 10й спектакль, 20й спектакль. И каждый раз приходя на спектакль ты будешь совершенно по-разному воспринимать. И ещё огромное значение имеет среда, из которой человек пришёл в театр. И мы очень рады тому, что театр сегодня разный, что он расчитан на разную аудиторию, что к нему есть интерес, что он не оставляет людей равнодушными. Ешё раз повторюсь, что это большая заслуга актёров, которые сегодня работают, специалистов обслуживающих театр и производственных цехов, которые создают декорации, продают билеты, отдел маркетинга. Я очень рад, когда о нашем театре много говорят, это очень важно.
Сергей Вениаминович, а что самое сложное в работе руководителя театра?
Самое сложное в работе руководителя театра говорить «НЕТ». Это самое тяжёлое, потому что очень легко говорить «ДА», но вот когда ты начинаешь сопротивляться и говорить: «Нет, давайте по-другому», говорить нет режиссёрам, актёрам, работникам театра, когда приходится расставаться с человеком, когда ты занимаешь условно отрицательную позицию, то это всегда тяжело. Конечно сложно, потому что это 43 артиста, это 43 индивидуальности – это люди не похожие ничем, даже если они одинаковые роли играют. К каждому нужен подход: с кем-то нужно разговаривать серьёзно, с кем-то весело и смешно, с кем-то анекдотами, где-то нужно прикрикнуть, а где-то по голове погладить. Только тогда возможно хоть как-то управлять. Если ты будешь со всеми добрый, то всё – они сядут тебе на шею и поедут как хотят. Если ты будешь всё время злым – они перестанут работать. Так нельзя, доброе слово даже кошке приятно. Поэтому всё время такое лавирование между интересами 43 человек, которые на сегодня определяют успешность театра. Это очень сложно, ибо всё, что создаётся на сцене – создаётся актёрами. И мы все здесь (от меня до уборщицы) создаём здесь всё, чтобы у них была возможность творить. Потому что приходят не на нас, а приходят на артистов. Хотя с другой стороны – все мы большой механизм, каждый из нас выполняет свою работу и если какая-то часть механизма откажет, наверно будет тяжело работать.
Вам помогает ваше актёрское образование и актёрский опыт контактировать с артистами, понимать их?
Конечно помогает, процентов на 90 точно. Во-первых, большинство актёров я знаю с детства - со студенчества, во-вторых, я знаю саму природу актёра – я сам артист. И тогда, когда я артист, то я иногда нарушаю те правила, которые я установил как директор. Потому что я не могу разорваться и быть только директором. Но с другой стороны, когда я играю на сцене, у меня всё равно есть взгляд директора - я вижу как партнёры работают. Я стараюсь делать это мягко, чтобы не разрушать, то дело, которым я занимаюсь на данный момент. Но я всё равно всё вижу, всё слышу, всё понимаю и замечаю. Мне сложно быть или только артистом, или только директором. Конечно, то что я работал в театре актёром и продолжаю – помогает. Также очень мне помогает образование, которое я получил - актёрское и театроведческое/менеджерское (я успел ещё закончить Санк-Петербургскую театральную академию по специальности театровед-менеджер), поэтому у меня достаточно большой управленческий опыт, а также я могу работать как театровед – при выборе пьес, режиссуры. Поэтому на сегодня роль директора в этом театре близка роли художественного руководителя. Конечно у меня есть заместители, которые занимаются непосредственно творческой деятельностью, но тем не менее у нас такой «директорский» театр. И это на самом деле возможно, когда нет главного режиссёра, директор может управлять театром, но при одном условии – когда директор является профессионалом и в театральном искусстве.
Вы получается какой руководитель – добрый, злой, строгий, либеральный?
Я справедливый. А вот, где есть справедливость – никто не знает. Я разный. Я могу быть очень дурной, я могу быть упрямым и настаивать на своей позиции, я могу спорить. Но если я не прав – я потом извиняюсь. Я вообще ко всему прислушиваюсь, но выводы делаю сам. В этом наверно есть мой такой большой минус для друзей и людей, которые пытаются оказывать на меня влияние – я в любом случае решения принимаю сам. И не важно, близкие ли мы друзья (у меня очень много среди работников театра – близких друзей, с которыми мы общаемся помимо театра). Конечно все наши разговоры вращаются вокруг театра, конечно все они высказывают свою позицию и говорят, что нужно сделать так или иначе. Но я делаю так, как считаю нужным – и считаю, что это правильно. Потому что с одной стороны у нас всех есть общая ответственность за театр, а с другой стороны – в любом случае за всё отвечать мне. У нас такой демократичный театр, но есть большая доля монархии. И это правильно! Без этого не возможно, не может быть в театре 100% демократии. Потому что это то же самое, что заниматься сексом на площади – тебя замучают советами, все говорить, как сделать лучше. Все же знают как нужно быть режиссёром, как нужно играть на сцене, как нужно создавать спектакли, но если ты не будешь единолично этим править – будет хаос. Поэтому я сараюсь слушать всех, но делать так как я считаю нужным. Вот будет завтра другой директор, вот будет он по-своему делать. А сейчас - так как есть, таковы правила.
Фото - Наталья Казарина
Сергей Вениаминович, что для вас театр в 5 словах?
Самое главное – это искусство, дом, ответственность, творчество и любовь.
Видите, я даже не задумывался, потому что это то, на чём мы сегодня строим театр. Для нас очень важно, чтобы артисты, которые работают здесь чувствовали себя здесь как дома. Потому что, если мы не будем в театре чувствовать себя как дома, то мы не сможем быть свободными. Если мы не сможем быть свободными, то мы не сможем творить. Вообще для артиста понятие и ощущение свободы – очень важно. И не смотря на то, что они живут под «колпаком деспота-директора» - они должны быть внутри свободны, они должны ощущать лююбовь к творчеству, должны видеть, что в них заинтересованы, что к ним приглашают лучших режиссёров и постановщиков, они всё время должны получать какой-то пряник в качестве премий и зарплат, должны быть нужными. И в нашем театре это всё практически реализованно. Мы стараемся максимально делать так, чтобы было всем комфортно. Конечно на всех не угодить, есть очень много обид и жалоб, понятно, что актёры, которые менее заняты - хотят большей занятости, некоторые считают, что это я не даю им реализоваться. Таким людям не докажешь, что всё не так, но тем не менее мы стараемся балансировать. Театр без этого не возможен – должен быть баланс.
Без дипломатии никак. Вот приходит ко мне актриса и говорит: «Я хочу играть». А я понимаю, что сегодня она не может играть те роли, о которых мечтает. Во-первых, для её возаста – ролей очень мало в театре. Ведь чаще всего в пьесах много ролей для актёров молодых и среднего возраста. Пожилых и женщин – вообще мало. Ачеловек считает, что она может играть Джульетту в 70 лет, а я ничего сделать не могу в этой ситуации. Начинаешь ей деликатно объяснять, что всё будет хорошо. Но с другой стороны, ты ведь не можешь человека выгнать на улицу, потому что когда-то этот человек сделал столько для театра и столько молодых артистов воспитал, что на сегодня он часть корневой системы театра.
То есть у вас в театре есть такая преемственность?
Она всегда есть в театре. Вообще театр - это очень правильное социальное государство. Молодые и сильные содержат взрослых и слабых. Без этого не возможно. А без взрослых артистов не возможно работать, потому что есть роли, котрые молодые не смогут сыграть. Но эти возрастные актёры не будут играть в каждом спектакле, потому что зритель сейчас хочет видеть молодёжь. Чтобы спектакли были активные и динамичные. Поэтому есть большая когорта молодых актёров, которые зарабатывают деньги для театра, в том числе для возрастных актёров и содержат их.
Получается, что вы не отправляете возрастных актёров на заслуженный отдых без их желания?
Нет, есть разные способы сотрудничества с пожилыми актёрами. Конечно, никто их не изгоняет из театра, никто им не говорит, что они ничего не будут играть. Во-первых, таких артистов у нас не так много. Во-вторых, для них есть свои роли. У нас есть актёры в штате – и они стабильно получают свой оклад, в независимости от того, сколько у них спектаклей. Потому что окладная часть актёра – это его домашняя работа. Он должен себя содержать в форме, он не имеет права менять внешность, не имеет права менять вес, рост и всё остальное.
Вы в контракте прописываете все эти моменты?
Да, в контрактах прописываем основные условия: актёр не имеет права делать себе татуировки, не имее права менять причёску, он много чего не имеет права делать, без разрешения руководства. Он не имеет права уехать (даже если у него нет в ближайшее время спектаклей) потому что театр – это живой организм и в нём могут быть замены. Поэтому окладная часть – это гарантия того, что актёр у нас работает и должен соответствовать тому уровню, который у нас есть. Дальше актёры получают за репетиции и за то, что они выходят на сцену. Поэтому те актёры, которые играют - довольно хорошо зарабатывают. И пожилых актёров мы постоянно задействуем. А есть принцип, когда взрослых актёров выводят из штата, но всё равно платят им деньги за выход на сцену – они за один выход на сцену, могут получить столько же, сколько молодой актёр зарабатывает в месяц. Это очень важно для поддержки. Всё равно эти люди когда-то делали славу и успех нашему театру. Это как собственных родителей выгнать. Мы так поступить не можем. Мы можем с ними договориться о каких-то других финансовых взаимоотношениях, сделать всё для их востребованности.
Для этого мы много чего делаем. Вот сейчас у нас к премьере готовится спектакль, где заняты одни женщины. Я про него ранее упминал - «Восемь женщин». Его постановкой мы даем возможность почуствовать женщинам, что они нужны всегда, а не только раз от раза. Потом, с Николаем Александровичем Реутовым (нашим хореографом и режиссёром, который ставил у нас «Хануму») – мы будем ставить ещё один спектакль с женским составом, причём возрастным. Мы стараемся всячески давать возможность им реализоваться – это очень важно.
Как вы относитесь к театральным традициям? Есть у вас в театре свои традиции?
Да, это целая большая часть работы - есть традиции, есть праздники, которые мы обязательно празднуем вместе. Одна из самых древних и дорогих традиций во всех театрах, в том числе и в нашем - это празнование Старого Нового года, в ночь с 13 на 14 января. В этот день все актёры и все цеха собираются вместе, приводят с собой жён и детей. Это во всех театрах так, это исторически сложилось ещё до образования Совесткого Союза. Ещё в царской России, во время поста артисты не работали и собирались с семьями в театре - ели пироги с капустой и делали «Капустники». А в советское время эта традиция переросла в семейный праздник, так как до 13 янаваря все артисты работают Дедами Морозами, Снегурочками - идёт новогодняя компания и нам некогда праздновать Новый год. К 13 января наконец всё заканчивается и мы можем отметить Новый год по старому стилю.
Если говорить сегодняшним языком – это такой корпоратив, на нём артисты самовыражаются, делают юмористические сценки о нашей жизни. Кроме того, обязательно отмечаем День театра, открытие и закрытие сезона, премьеры.
Интересная традиция связана с премьерными спектаклями. Когда идёт премьера спектакля, то к окончанию постановки приходят артисты, не занятые на сцене и выстраиваются в живой коридор. После завершения спектакля, артисты, участвующие в премьере, проходят через этот живой коридор – им аплодируют, целуют, вручают подарки, то есть устраивают такой праздник. Такая традиция не только в нашем театре существует, во всех театрах так с премьерой поздравляют.
Раз уж заговорили о премьерах, расскажите о ближайших премьерах?
4 февраля у нас в малом зале состоялась премьера моноспектакля - по произведению Александра Барико«1900». Сразу оговорюсь, что это не колличество спектаклей, в которых я сыграл, а то некоторые журналисты иногда об этом спрашивают. 1900 – это год, а Новеченто – новый век. Второе название этого произведения «Легенда о пианисте». Это моно-спектакль – я там один говорю. Есть ещё три артиста, которые мне помогают существовать на сцене, но они молчат. И у меня где-то 1.40 длится монолог за всех персонажей, которые есть в этой пьесе. Это очень человеческое, лирическое произведение о музыканте, который родился на корабле. Его бросили там родители, а матросы нашли и вырастили. Он сам самоучкой научился играть на рояле и стал величайшим музыкантом, который играл в океане и никогда не сходил на берег. Сначала он боялся сходить на берег, потому что у него не было документов, боялся ареста. А со временем он перестал воспринимать берег, как то место, куда нужно сходить. Он жил совершенно своей жизнью на корабле, виртуозно играл на рояле. И когда пришло время списать корабль - он отказался с него сходить, спрятался в нём и корабль взорвали вместе с этим человеком. Я думаю, что это вымышленная история, но она отражает суть таланта – гения и человечности. Получилась очень красивая постановка, сценография замечательная от Евгения Шутина, режиссёр и хореограф – Сергей Захарин. Этот спектакль поставлен на грант Правительства Тюменской области, который мы выиграли в прошлом году.
Самое главное – это искусство, дом, ответственность, творчество и любовь.
Видите, я даже не задумывался, потому что это то, на чём мы сегодня строим театр. Для нас очень важно, чтобы артисты, которые работают здесь чувствовали себя здесь как дома. Потому что, если мы не будем в театре чувствовать себя как дома, то мы не сможем быть свободными. Если мы не сможем быть свободными, то мы не сможем творить. Вообще для артиста понятие и ощущение свободы – очень важно. И не смотря на то, что они живут под «колпаком деспота-директора» - они должны быть внутри свободны, они должны ощущать лююбовь к творчеству, должны видеть, что в них заинтересованы, что к ним приглашают лучших режиссёров и постановщиков, они всё время должны получать какой-то пряник в качестве премий и зарплат, должны быть нужными. И в нашем театре это всё практически реализованно. Мы стараемся максимально делать так, чтобы было всем комфортно. Конечно на всех не угодить, есть очень много обид и жалоб, понятно, что актёры, которые менее заняты - хотят большей занятости, некоторые считают, что это я не даю им реализоваться. Таким людям не докажешь, что всё не так, но тем не менее мы стараемся балансировать. Театр без этого не возможен – должен быть баланс.
Без дипломатии никак. Вот приходит ко мне актриса и говорит: «Я хочу играть». А я понимаю, что сегодня она не может играть те роли, о которых мечтает. Во-первых, для её возаста – ролей очень мало в театре. Ведь чаще всего в пьесах много ролей для актёров молодых и среднего возраста. Пожилых и женщин – вообще мало. Ачеловек считает, что она может играть Джульетту в 70 лет, а я ничего сделать не могу в этой ситуации. Начинаешь ей деликатно объяснять, что всё будет хорошо. Но с другой стороны, ты ведь не можешь человека выгнать на улицу, потому что когда-то этот человек сделал столько для театра и столько молодых артистов воспитал, что на сегодня он часть корневой системы театра.
То есть у вас в театре есть такая преемственность?
Она всегда есть в театре. Вообще театр - это очень правильное социальное государство. Молодые и сильные содержат взрослых и слабых. Без этого не возможно. А без взрослых артистов не возможно работать, потому что есть роли, котрые молодые не смогут сыграть. Но эти возрастные актёры не будут играть в каждом спектакле, потому что зритель сейчас хочет видеть молодёжь. Чтобы спектакли были активные и динамичные. Поэтому есть большая когорта молодых актёров, которые зарабатывают деньги для театра, в том числе для возрастных актёров и содержат их.
Получается, что вы не отправляете возрастных актёров на заслуженный отдых без их желания?
Нет, есть разные способы сотрудничества с пожилыми актёрами. Конечно, никто их не изгоняет из театра, никто им не говорит, что они ничего не будут играть. Во-первых, таких артистов у нас не так много. Во-вторых, для них есть свои роли. У нас есть актёры в штате – и они стабильно получают свой оклад, в независимости от того, сколько у них спектаклей. Потому что окладная часть актёра – это его домашняя работа. Он должен себя содержать в форме, он не имеет права менять внешность, не имеет права менять вес, рост и всё остальное.
Вы в контракте прописываете все эти моменты?
Да, в контрактах прописываем основные условия: актёр не имеет права делать себе татуировки, не имее права менять причёску, он много чего не имеет права делать, без разрешения руководства. Он не имеет права уехать (даже если у него нет в ближайшее время спектаклей) потому что театр – это живой организм и в нём могут быть замены. Поэтому окладная часть – это гарантия того, что актёр у нас работает и должен соответствовать тому уровню, который у нас есть. Дальше актёры получают за репетиции и за то, что они выходят на сцену. Поэтому те актёры, которые играют - довольно хорошо зарабатывают. И пожилых актёров мы постоянно задействуем. А есть принцип, когда взрослых актёров выводят из штата, но всё равно платят им деньги за выход на сцену – они за один выход на сцену, могут получить столько же, сколько молодой актёр зарабатывает в месяц. Это очень важно для поддержки. Всё равно эти люди когда-то делали славу и успех нашему театру. Это как собственных родителей выгнать. Мы так поступить не можем. Мы можем с ними договориться о каких-то других финансовых взаимоотношениях, сделать всё для их востребованности.
Для этого мы много чего делаем. Вот сейчас у нас к премьере готовится спектакль, где заняты одни женщины. Я про него ранее упминал - «Восемь женщин». Его постановкой мы даем возможность почуствовать женщинам, что они нужны всегда, а не только раз от раза. Потом, с Николаем Александровичем Реутовым (нашим хореографом и режиссёром, который ставил у нас «Хануму») – мы будем ставить ещё один спектакль с женским составом, причём возрастным. Мы стараемся всячески давать возможность им реализоваться – это очень важно.
Как вы относитесь к театральным традициям? Есть у вас в театре свои традиции?
Да, это целая большая часть работы - есть традиции, есть праздники, которые мы обязательно празднуем вместе. Одна из самых древних и дорогих традиций во всех театрах, в том числе и в нашем - это празнование Старого Нового года, в ночь с 13 на 14 января. В этот день все актёры и все цеха собираются вместе, приводят с собой жён и детей. Это во всех театрах так, это исторически сложилось ещё до образования Совесткого Союза. Ещё в царской России, во время поста артисты не работали и собирались с семьями в театре - ели пироги с капустой и делали «Капустники». А в советское время эта традиция переросла в семейный праздник, так как до 13 янаваря все артисты работают Дедами Морозами, Снегурочками - идёт новогодняя компания и нам некогда праздновать Новый год. К 13 января наконец всё заканчивается и мы можем отметить Новый год по старому стилю.
Если говорить сегодняшним языком – это такой корпоратив, на нём артисты самовыражаются, делают юмористические сценки о нашей жизни. Кроме того, обязательно отмечаем День театра, открытие и закрытие сезона, премьеры.
Интересная традиция связана с премьерными спектаклями. Когда идёт премьера спектакля, то к окончанию постановки приходят артисты, не занятые на сцене и выстраиваются в живой коридор. После завершения спектакля, артисты, участвующие в премьере, проходят через этот живой коридор – им аплодируют, целуют, вручают подарки, то есть устраивают такой праздник. Такая традиция не только в нашем театре существует, во всех театрах так с премьерой поздравляют.
Раз уж заговорили о премьерах, расскажите о ближайших премьерах?
4 февраля у нас в малом зале состоялась премьера моноспектакля - по произведению Александра Барико«1900». Сразу оговорюсь, что это не колличество спектаклей, в которых я сыграл, а то некоторые журналисты иногда об этом спрашивают. 1900 – это год, а Новеченто – новый век. Второе название этого произведения «Легенда о пианисте». Это моно-спектакль – я там один говорю. Есть ещё три артиста, которые мне помогают существовать на сцене, но они молчат. И у меня где-то 1.40 длится монолог за всех персонажей, которые есть в этой пьесе. Это очень человеческое, лирическое произведение о музыканте, который родился на корабле. Его бросили там родители, а матросы нашли и вырастили. Он сам самоучкой научился играть на рояле и стал величайшим музыкантом, который играл в океане и никогда не сходил на берег. Сначала он боялся сходить на берег, потому что у него не было документов, боялся ареста. А со временем он перестал воспринимать берег, как то место, куда нужно сходить. Он жил совершенно своей жизнью на корабле, виртуозно играл на рояле. И когда пришло время списать корабль - он отказался с него сходить, спрятался в нём и корабль взорвали вместе с этим человеком. Я думаю, что это вымышленная история, но она отражает суть таланта – гения и человечности. Получилась очень красивая постановка, сценография замечательная от Евгения Шутина, режиссёр и хореограф – Сергей Захарин. Этот спектакль поставлен на грант Правительства Тюменской области, который мы выиграли в прошлом году.
Фото - Натальи Казариной
Ещё в этом году у нас планируется очень много гастролей, не могу сказать точно – нам пока гастрольный центр не озвучил полностью все свои решения. Сейчас могу точно сказать, что у нас запланированы гастроли в Магнитогорск, Пермь, Томск и Новосибирск, возможно ещё будут фестивали. Плюс мы откроем официально сезон в первой половине октября. В этом году решили сделать открытие немного позднее, но театр будет уже работать и в сентябре мы выпустим спектакль «Тартюф» по Мольеру, в постановке Александра Баргмана – режиссёра, который здесь выпустил довольно много спектаклей. Также в этом году мы планируем выпустить спектакль «Бесы» по Достоевскому, режиссёр Роман Габрия, котрый ставил у нас «Господ Головлёвых». Ну и выйдет новый детский мюзикл к новому году. Планируем примерно пять постановок, но возможно будет и шестая. И если всё сложиться, то через год, к следующему марту – мы планируем выпустить мюзикл «Лазарь».
Это то, что я могу сегодня озвучить, а на самом деле планов громадьё.
Вы говорили о предстоящем ремонте – как у вас в этот период решится вопрос с труппой, где вы будете выступать или будете гастролировать?
Да, будут и гастроли. Но у нас в театральном объединении есть площадки – Нефтяник, Филармония. Что мы сможем там играть, то будем играть. Мы специально двигаем ремонт на межсезонье – с мая по сентябрь, чтобы это было менее болезненно для труппы и театра, но это уже необходимо.
О чём мечтаете?
Мечтаю о том, чтобы ещё на долго хватило сил и эмоций работать в театре. Мечтаю о том, чтобы театр продолжал развивался и по прежнему оставался лидером и в области, и в стране. Наш театр один из лидеров в России по своим спектаклям, по своим финансовым возможностям - и это, конечно, благодаря и труппе, и поддержке Правительства ТО. Если бы не было поддержки Правительства, то мы бы буксовали достаточно серьёзно. Но я опять же подчеркну, что мы много зарабатываем сами. Если считать, то на рубль потраченный государством на нас, мы зарабатываем также свой рубль. Наша задача на ближайшее время зарабатывать 1,5 рубля на каждый потраченный рубль. И эти деньги не идут куда-то на сторону – мы их тратим в производство, на средства, полученные от продажи билетов мы ставим спектакли. И чем больше мы работаем, тем выше благосостояние труппы, меньше текучки в труппе, больше новых проектов.
Каким вы видите театр через 10 лет?
Таким же человеческим. Возможно добавятся какие-то технологии, но театр тем и привлекает, что он может обходиться и без технологий. На самом деле для театра достаточно зрителя и места, где ты играешь. Поэтому мне всегда приятны отзывы зрителей о театре.
Узнаёте своих постоянных зрителей – театралов?
Ну не то чтобы я их на улице узнавал, но узнаю во время эксплуатации спектаклей, во время игры. Есть такой период в нашей жизни – Новый год, и в этот период, со 2 по 13 января, в театр ходит зритель, который никогда не ходит в театр, а потом ходят обычные зрители, которые любят и знают театр. А вот в новогодние праздники приходят те, которые решили как-то провести время и случайно выбрали театр. Конечно, это совсем другая публика, она иногда совершенно немая, серьёзная.
Например, ты играешь комедию и привык, что в определённом моменте у тебя смех, а тут раз и нет. Я помню, что когда мы начинали (не дай Бог, чтобы никто не обиделся), но я помню эти моменты, когда на спектакле сидели люди в норковых шубах и шапках. Но сейчас уже такого н бывает.
Как-то мы делали рекламную компанию «Где находится театр?», чтобы люди понимали, что это наше здание. Что это не Правительство или музей, а театр. Парадокс в том, что огромное количество людей ездит мимо театра и не знает, что это такое. И наша задача на сегодня – изменить эту ситуацию и мы её очень активно меняем. Многие люди любят театр, ходят к нам и нам очень нравится, что сегодня театральная публика очень активна. И мы переломили тот момент, когда в театре было по 100 зрителей.
Что бы вам хотелось пожелать зрителям?
Вообще я хотел бы пожелать нашим постоянным зрителям и вообще всем - чтобы они больше времени проводили с близкими, любили друг друга, больше читали книжек своим детям вслух и больше времени проводили вместе. Потому что, когда люди вместе, когда они чувствуют друг друга, когда они друг о друге заботятся, когда они вместе ходят в театр, цирк, кино, когда они вместе отдыхают, тогда мир становится другим. Только мы сами можем что-то поменять. Тогда исчезают депрессии, неуверенность в себе, какая-то проблематичность. Вот театр он в какой-то степени является местом, где мы вместе. Мы приходим, садимся в зрительный зал, нас 700 человек сидит и мы все вместе хлопаем, все вместе плачем, все вместе радуемся, сопереживаем. Я бы хотел, чтобы зрителей вместе приходящих в театр было больше.
11.02.2020
Интервью записала Наталья Казарина
Это то, что я могу сегодня озвучить, а на самом деле планов громадьё.
Вы говорили о предстоящем ремонте – как у вас в этот период решится вопрос с труппой, где вы будете выступать или будете гастролировать?
Да, будут и гастроли. Но у нас в театральном объединении есть площадки – Нефтяник, Филармония. Что мы сможем там играть, то будем играть. Мы специально двигаем ремонт на межсезонье – с мая по сентябрь, чтобы это было менее болезненно для труппы и театра, но это уже необходимо.
О чём мечтаете?
Мечтаю о том, чтобы ещё на долго хватило сил и эмоций работать в театре. Мечтаю о том, чтобы театр продолжал развивался и по прежнему оставался лидером и в области, и в стране. Наш театр один из лидеров в России по своим спектаклям, по своим финансовым возможностям - и это, конечно, благодаря и труппе, и поддержке Правительства ТО. Если бы не было поддержки Правительства, то мы бы буксовали достаточно серьёзно. Но я опять же подчеркну, что мы много зарабатываем сами. Если считать, то на рубль потраченный государством на нас, мы зарабатываем также свой рубль. Наша задача на ближайшее время зарабатывать 1,5 рубля на каждый потраченный рубль. И эти деньги не идут куда-то на сторону – мы их тратим в производство, на средства, полученные от продажи билетов мы ставим спектакли. И чем больше мы работаем, тем выше благосостояние труппы, меньше текучки в труппе, больше новых проектов.
Каким вы видите театр через 10 лет?
Таким же человеческим. Возможно добавятся какие-то технологии, но театр тем и привлекает, что он может обходиться и без технологий. На самом деле для театра достаточно зрителя и места, где ты играешь. Поэтому мне всегда приятны отзывы зрителей о театре.
Узнаёте своих постоянных зрителей – театралов?
Ну не то чтобы я их на улице узнавал, но узнаю во время эксплуатации спектаклей, во время игры. Есть такой период в нашей жизни – Новый год, и в этот период, со 2 по 13 января, в театр ходит зритель, который никогда не ходит в театр, а потом ходят обычные зрители, которые любят и знают театр. А вот в новогодние праздники приходят те, которые решили как-то провести время и случайно выбрали театр. Конечно, это совсем другая публика, она иногда совершенно немая, серьёзная.
Например, ты играешь комедию и привык, что в определённом моменте у тебя смех, а тут раз и нет. Я помню, что когда мы начинали (не дай Бог, чтобы никто не обиделся), но я помню эти моменты, когда на спектакле сидели люди в норковых шубах и шапках. Но сейчас уже такого н бывает.
Как-то мы делали рекламную компанию «Где находится театр?», чтобы люди понимали, что это наше здание. Что это не Правительство или музей, а театр. Парадокс в том, что огромное количество людей ездит мимо театра и не знает, что это такое. И наша задача на сегодня – изменить эту ситуацию и мы её очень активно меняем. Многие люди любят театр, ходят к нам и нам очень нравится, что сегодня театральная публика очень активна. И мы переломили тот момент, когда в театре было по 100 зрителей.
Что бы вам хотелось пожелать зрителям?
Вообще я хотел бы пожелать нашим постоянным зрителям и вообще всем - чтобы они больше времени проводили с близкими, любили друг друга, больше читали книжек своим детям вслух и больше времени проводили вместе. Потому что, когда люди вместе, когда они чувствуют друг друга, когда они друг о друге заботятся, когда они вместе ходят в театр, цирк, кино, когда они вместе отдыхают, тогда мир становится другим. Только мы сами можем что-то поменять. Тогда исчезают депрессии, неуверенность в себе, какая-то проблематичность. Вот театр он в какой-то степени является местом, где мы вместе. Мы приходим, садимся в зрительный зал, нас 700 человек сидит и мы все вместе хлопаем, все вместе плачем, все вместе радуемся, сопереживаем. Я бы хотел, чтобы зрителей вместе приходящих в театр было больше.
11.02.2020
Интервью записала Наталья Казарина
Фото - Наталья Казарина